17 лет со дня смерти Слободана Милошевича
Председатель Трибунала объявил: «Международный суд сожалеет о смерти Слободана Милошевича и о том, что по делу против него не будет вынесено никакого решения».
Слободан Милошевич, обвиняемый в Гааге, бывший президент Сербии и Союзной Республики Югославии, был найден мертвым 11 марта 2006 года в камере тюрьмы Схевенинген. Это единственная верная вещь. Официальное заключение голландских патологоанатомов гласит, что причиной смерти стал инфаркт миокарда. С другой стороны, 10 марта Милошевич направил письмо министру иностранных дел России Сергею Лаврову, в котором заявил, что его отравили неправильным лекарством «те, от кого я защищал страну в войне и которые заинтересованы в том, чтобы заставить меня замолчать». На следующее утро его нашли мертвым.
Председатель Трибунала объявил: «Международный суд сожалеет о смерти Слободана Милошевича и о том, что по делу против него не будет вынесено никакого решения».
Всем, кто следил за процессами в Гааге, было ясно, что Трибунал не жалеет Милошевича, а жалеет что не может осудить его за геноцид. Специальный трибунал (Ad hoc — устроенный для данной цели) выступал в роли нового Нюрнберга, в котором судили немецких преступников времен Второй мировой войны. Его создатели планировали приговором Милошевича распять весь сербский народ. В 2006 году это намерение было очевидно как для сербов, поддерживавших Милошевича, так и для тех, кто восстал против него.
Блестящая защита Слободана Милошевича, которая превзошла гаагских обвинителей, показала, что Гаагский трибунал не может судить его живым. В этом свете он уже не был ни полезен, ни нужен как живой человек, наоборот. Вот почему смерть Милошевича оставалась предметом споров, по крайней мере, столько же, сколько и его жизнь.
По сей день на всех уровнях продолжаются дебаты о том, был ли он бескомпромиссным коммунистом, сербским националистом или «сербским коммунистом», как называла его пропаганда бывшего генерала Тито Франьо Туджмана (хорватский президент). Хотя именно Туджман инициировал волну насилия против сербов в Хорватии, сформировал военизированную группировку и начал войну за выход Хорватии из СФРЮ, в итоге он не закончил в Гааге. Наверное, потому, что вовремя приказал спеть «Danke Deutschland». Милошевич не приказывал сербам петь никому, потому что для этого не было причин. Они не имели ничьей поддержки с того момента, как начался распад СФРЮ, а это произошло задолго до девяностых годов, с принятием в 1974 году конфедеративной Конституции.
С тех пор все республики СФРЮ национально гомогенизировались, только Сербия «югославизировалась», скорее силой, чем благодатью. Милошевич был человеком своего времени и системы ценностей, а также первым сербским политиком, который публично столкнулся с грядущими событиями и административно объединил территорию Сербии. Это принесло ему огромную популярность среди сербов, которые не с 1945, а с 1918 года подвергались обвинениям в гегемонии. Этими обвинениями оправдывались геноцид и преследование сербов на территории Югославии во время и после Второй мировой войны.
Прогресс Сербии нажили Милошевичу заклятых врагов не только в коммунистическом руководстве Словении и Хорватии, ставших националистически настроенными, но и среди сербов, которые добились власти и привилегий в СФРЮ, работая против собственного народа. Неслучайно, как раз в то время, когда Сербия перестала молчать о преступлениях НДХ и когда началась расскопка сербских костей из ям, куда их бросали усташи, в Хорватии и Словении был запущен двигатель войны.
Оказалось, что обе республики (Хорватия и Словения) имеют шовинистические национальные программы и формируют национальные военизированные формирования, поддерживаемые Германией. Обвинения в том, что ЮНА (Югославская Народная Армия) была сербской армией под командованием Милошевича, были сняты именно на суде над Милошевичем в Гааге. Свидетели доказали, что офицеры хорватской национальности, составлявшие большинство в верхушке ЮНА, письменно подчинялись Туджману. Сербия Милошевича осталась с генералами, чье сербство было разбавлено югославством и титоизмом, так что, как это ни парадоксально, сербы были единственными, у кого не было своей армии в начале югославских войн!
Перечисление всех событий заняло бы слишком много времени, и суть в том, что Слободан Милошевич — историческая фигура в бурное время, и для оценки и интерпретации того и другого необходима историческая дистанция. А также гораздо больше данных из гораздо более широкой области, чем у нас есть сейчас, если они когда-либо будут доступны, потому что, возможно, они представили бы действия Милошевича в ином свете в то время, когда усиленная объединенная Германия соперничала с Соединенными Штатами за влияние на Балканах.
О том, как пишут историю победители, напоминают заголовки газет того времени, когда Милошевича арестовали и доставили в Гаагу. Многие сербские СМИ провозгласили новую эру, Царство Небесное на земле, что эра войн, разрушений, страданий и изгнания закончилась.
Нынешняя война на Украине доказывает обратное, что территория СФРЮ (Югославии), а позже и Сербии была лишь полигоном, где готовился и репетировался конфликт гораздо более масштабного масштаба. Милошевич в силу исторических обстоятельств оказался во главе сербов в то время, когда в мире господствовала одна сверхдержава и ее идеология. Хотя многие ему не поверили, он первый политик маленькой страны, который осмелился предупредить мир о грозящем ему зле.
Сербы массово поддержали Милошевича, потому что в их глазах он представлял собой исторически традиционное сербское восстание против правящих империй, независимо от последствий. О том что и Запад считал его таким символом свидетельствует и тот факт, что Милошевич символически и целенаправленно при содействии британских спецслужб был доставлен в Гаагский трибунал на Видовдан (28.06., день Битвы на Косово Поле в 1389.г.), печальный праздник, напоминающий о том, что жизнь раба бесчестнее смерти.
В ПИСЬМЕ ОН ПРЕДСКАЗАЛ О СВОЕЙ СМЕРТИ
Накануне смерти Слободан Милошевич через своего адвоката Зденко Томановича направил в посольство России письмо с просьбой направить его главе дипломатии Сергею Лаврову.
— Уважаемые господа, мне очень плохо. Пишу вам в надежде, что вы поможете мне защитить меня от преступной деятельности в учреждении, которое работает под символом ООН, — сказал Милошевич. — Я считаю, что настойчивые попытки отказать мне в лечении в первую очередь мотивированы опасением, что тщательный профессиональный анализ выявит все это время активные и преднамеренные действия по подрыву моего здоровья, что не могло бы быть скрыто от российских специалистов. Из документов, которые мне доставили 7 марта, видно, что 12 января в моей крови нашли чрезвычайно сильный препарат, которым лечат проказу и туберкулез. Хотя я за все эти пять лет в их тюрьме никаких антибиотиков не употреблял, и у меня не было никаких заразных болезней… В любом случае, они вводят мне лекарство от проказы, конечно, они не могут меня лечить, как те, от кого я защищал страну в войне, так и те кто заинтересован в том, чтобы заставить меня замолчать.